Две Нотомб. Сказочный мир Амели и Жюльетты

[Клевер]

Две Нотомб. Сказочный мир Амели и Жюльетты// La repubblica. – 14/05/ 2010, c.51
Перевод с итальянского  Клевер редактирование bloomik

…Но «Зимний путь» - книга не только о выборе, это скорее антропологическое размышление о писателе. Безжалостный портрет Альеноры, несчастной умалишенной, чьи неразборчивые звуки становятся книгами благодаря любовно описанной прекрасной Астролябии, преданной ей навсегда. Эта связь кажется срисованной со связи между писательницей и ее любимейшей сестрой. Между тем, я попросил их ответить на небольшие одинаковые опросники.
Сколько времени вы прожили вместе, в каком возрасте ты ушла из дома?
Амели: С рождения до 21, потом с 23 до 30 лет. Я уехала из дома в 21 год.
Жюльетта: Примерно 33 года вместе.
Какое место из тех, в которых вы жили, самое прекрасное:?
А: Япония.
Ж: Шукугава, Япония.
Когда ты больше всего скучала по твоей сестре?
А: В Японии, с 21 года до 23. Но я скучаю по ней всегда, когда не вижу ее.
Ж: Я всегда по ней скучаю.
Ты чувствовала себя когда-либо преданной твоей сестрой?
А: Никогда.
Ж: Никогда: это невозможно.
Ты завидовала твоей сестре в детстве?
А: Нет, я всегда слишком восхищалась ей, чтобы завидовать.
Ж: Нет, я всегда хотела защитить ее.
Которая из двоих была красивее?
А: Жюльетта всегда была более красивой.
Ж: Мы обе всегда были очень красивы, само собой!
Какая из двух была храбрее?
А: Ни одна из двух.
Ж: Амели!!! Без тени сомнения!
Какое качество ты бы хотела позаимствовать у сестры?
А: Ее талант делать сумасшедшие подарки.
Ж: Ее силу, волю и ум.
Как ты думаешь, что она хотела бы перенять от тебя?
А: Не знаю.
Ж: Я готовлю лучше нее!
Какая основная черта характера твоей сестры?
А: Креативность.
Ж: Чувствительность.
Какой у нее самый великий дар?
А: Благородство.
Ж: Доброта.
Какой у нее самый большой недостаток?
А: Она не защищает себя.
Ж: Она верит, что все так же умны, как она, и ошибается…
Как думаешь, что она хотела бы изменить бы в себе?
А: Свою рассеянность.
Ж: Работать меньше, но ей это не удается!
Какой самый прекрасный жест с ее стороны ты помнишь?
А: Она придумала торт для меня!
Ж: Она заставила меня писать, когда мне было грустно, и тем спасла мне жизнь.
Какое ее любимое блюдо?
А: Салат из рукколы.
Ж: Цуккини, фасоль и цветная капуста, сваренные на пару (написано по-итальянски - прим. ред.)
Ее любимый цветок?
А: Гвоздика.
Ж: Пион.
Какой у нее любимый композитор?
А: Чайковский.
Ж: Шуберт.
Ее любимый художник?
А: Леонардо да Винчи.
Ж: Иероним Босх.
Какой писатель лучше всего писал о приготовлении пищи?
А: Чезаре Павезе.
Ж: Колетт.
Ты когда-нибудь видела сестру во сне?
А: Да.
Ж: Очень часто.
Тебе когда-нибудь случалось знать наперед, что с ней произойдет?
А: Нет.
Ж: Но она.. непредсказуемая!
Куда бы ты хотела отвезти ее, когда ей грустно?
А: В Нью-Йорк.
Ж: В лес.
Что она ненавидит больше всего?
А: Заниматься подсчетами.
Ж: Лживость.
На какого литературного персонажа похожа твоя сестра?
А: На спящую красавицу.
Ж: Физически – на Белоснежку: белая кожа, черные волосы, красные губы.
Чего ты ей желаешь из того, чего у нее еще нет?
А: Бриллиантов.
Ж: Отдыха!

---

Merry Christmas, Christa Bildung!

[Клевер]

Отрывок из книги "Антихриста"
Все произошло само собой. Я не раздумывая встала и спустилась обратно вниз. Уверенно, заранее смеясь про себя тому, что должно было произойти, я подошла к Христе.

Она довольно улыбалась и ждала, что я наконец сделаю то, чего она так долго добивалась: начну обороняться, кричать на нее, может даже ударю. И это будет ее триумфом.

Я же обхватила ладонями ее лицо и прижалась губами к ее губам. Жалкие уроки Рено, Алена, Марка, Пьера, Тьерри, Дидье, Мигеля и прочих пошли впрок, на помощь им пришло внезапное озарение инстинкта, и я блистательно исполнила самый нелепый, самый никчемный, самый бестолковый и самый прекрасный трюк из всех, какие только изобрело человечество, – смачный кинематографические поцелуй.

Ни малейшего сопротивления не последовало. Правда, я застигла врага врасплох, а внезапность – залог успеха.

Изложив свои аргументы самым наглядным образом, я оттолкнула Христу. Полная победа.

Фильм "Счастливого Рождества, мистер Лоуренс", поцелуй:


www.youtube.com/watch?v=dFGhcc0Tl3E
Честно признаюсь, заметила не я.

---

Астероид Нотомб

[Клевер]

Астероид, открытый французским астрономом Jean-Claude Merlin 28 января 2006 года, был назван Nothomb в честь Амели Нотомб.

---

Родители. История любви.

[Клевер]

Даниэль встретила Патрика на вечеринке, вскоре после того, как закончила школу. Они безумно влюбились друг в друга, и эта любовь немедленно переросла в роман, особенно если учесть, что они долго обменивались любовными письмами, не зная о том: "Это было невероятно. Лучший друг моего мужа был безумно влюблен в мою сестру, так что он хотел писать ей любовные письма, но не знал, как это делать, тогда он попросил об этом Патрика. Моя сестра получала его пиьсма, но не знала, как ответить на них. Она просила меня "Ты не могла бы сделать это за меня?" И я писала ответы этому другу, но читал их Патрик. Он говорил "О, она неплохо пишет, твоя любимая, смотри-как, мне даже нравится ей отвечать!". Когда мы встретились на одной вечеринке. он мне признался - мы тогда еще не были обручены, - что он писал любовные письма джля моей сестры."
Когда Патрик решил жениться на Даниэль, он встертился с запретом семьи. Пьер Нотомб решил, что Даниэль Шейван не была достаточно хорошего происхождения: "Они всегда задирали нос. Социально мы были на одном уровне, но в сеьме Нотомб было больше политиков: В семье Нотомб были президенты. сенаторы, хотя в моей сеьме был один министр. Единственому сыну (потому что мой муж был единственным сыном) следовало жениться как минимум на принцессе, иначе это было падение. Поскольку я не была принцессой, это было вне обсуждения, при том, что они меня даже не видели. К тому же, мои родители, выращенные как индюки, сказали: "Ах, ты недостаточно шикарна для них - ну хорошо, всё кончено, ты его больше не увидишь". Это ыбло трагично, приходилось выделывать акробатические трюки, чтобы повидаться втайне, так это было еще более романтично. Я все еще вижу закоулки Брюсселя, где мы встерчались с пакетами продуктов ив одежде, в которой зимой было слишком хорлодно. Но наши родители увидели наконец, что мы не изменили мнения за три года". (Даниэль)

Патрик и Даниэль смогли наконец пожениться: "Моя мать долгое время была презираема семьей Нотомб за гранью возможного, но в конце концов они изменили мнение, потому что это женщина очаровательная, соблазнительная, с чувством юора, так что в конце концов они ее приняли." (Амели)

Карьера жены дипломата очень подходила Даниэль, которая признается, что это она убедила мужа выбрать эту профессию:
"Эта идея сначала пришал в голову мне. Он делает вид, что нет. Но когда мы были женихом и невестой, мы писали друг другу пиьсма каждый день, даже когда встерчались. В момент расставания, так как это был грустный момент, мы обменивались пиьсмами в виде утешения. Так как эти пиьсма были всегда в конвертах, то, чтобы разнообразить их, мы писали на них фантастические адреса, которые меняли каждый раз. Однажды, из чистой фантазии, я написала, что он - посол где-то. Он посмотрел и сказал "Я - посол - никогда! Никогда я не стану дипломатом, я слишком люблю сою страну!" А через неделю или две, не более того, он мне сказал: "Я знаю, что я сделаю, я понял, что буду работать дипломатом".(Даниэль).

---

Интервью о Японии, продолжение

[Клевер]

После знаменитых слов Фубуки Мори, которыми заканчивается "Страх и трепет", которыми она поздравляет Вас с выходом вашего первого романа, у Вас были контакты с ней?

-Совершенно никаких. И я не пыталась их заводить. Я не посылала ей свою книгу, таким образом, она сама узнала о том, кем я стала. Это очень достойно с ее стороны. И в конце концов, я не мазрохистка и не безрассудная. К тому же, я даже не осмеливаюсь предствить, какая у нее была реакция на публикацию "Страха и трепета". Но я все же должна сказать, что я до конца осталась образцовой служащей, потому что в "Страхе и трепете" я изменила все имена. Я распространила свою верность даже до того, что изобрела для фирмы название Юмимото, которое похоже на название её фирмы-конкурента (Yumomoto похоже на название фирмы SUMITOMO - прим. пер.). Это доказывает, как минимум, что я - служащая японского образца (смеется)

Кем бы Вы были сейчас, если бы в Юмимото все прошло хорошо?

О ля ля, к счастью, всё прошло плохо! Потому что я, возможно, осталась бы в Японии, возможно, вышла бы замуж за японского бойфренда, и жизнь, возможно, была бы прекрасной, но менее прекрасной, чем сейчас.

"Страх и трепет" имел оглушительный успех. Но так же был и очень плохо принят, особенно в среде японистов. Как вы приняли это непонимание с их стороны?

Кое-как. С первых месяцев после выхода книги и до сих пор. Но можно ли представить себе огромный успех без недопонимания? С другой стороны, вам не кажется, что в том, что касается Японии и Китая, существует какой-то феномен монополии? Многие японисты и китаисты считают, что обладают истиной и единственной версией Японии и Китая. Эти люди систематически критикуют все версии, все истины, которые не похожи на их. Каждый хочет иметь монополию знания и, некоторые должно быть. думают: "Это я, великий специалист по Японии, и никто другой не имеет права высказываться об этом священном предмете. Кто эта несчастная бельгийка, чтобы сметь говорить о моей Японии?" Я думаю, именно так обо мне отзываются некоторые японисты и китаисты. Это на самом деле не критика Японии их шокирует, потому что я не особенно и критиковала.

продолжение следует
-------
Не хочу показаться навязчивой, просто напоминаю, что бесплатные переводчики питаются спасибами)

---

Интервью про Японию (начало)

[Клевер]

Чтобы начать это интервью неожиданно, мы хотим узнать, что случилось после вашего отъезда из Японии с Иисусом, Марией и Иосифом, тремя карпами, которых Вы получили на Ваше трехлетие, и которые Вас так пугали...

(смеется)Хороши й вопрос! На самом деле я никогда этого не знала, но полагаю, что мой отец предложил их, по обычаю, людям, которые получили наш дом. На самом деле мы им оставили всё, что не смогли забрать с собой. Я оставила. например, роскошные игрушки дипломатам, с которыми не была знакома, и это вызвало во мне определенную горечь, но что касается карпов - я радовалась! Поскольку я совершенноне была привязана к этим рыбам,признаюсь, что никогда не пыталась узнать, что с ними стало...

В Шукугаве, значит, вы жили в доме для государственных служащих?

Скажем так, этот дом нашел мой отец, но когда он уезжал, его преемник пожелал взять этот дом.

Кажется, вы спустились с горы Фудзи за 40 минут, это правда?

Совершенно верно! Я уверена, что это мировой рекорд. К несчастью, воспроизвести это невозможно. Гора Фудзи, как Вы знаете, состоит из лавы, черной и блестящей. По ней можно скатиться, как по снегу, настолько она гладкая! Смысл игры, поскольку речь идет об очень серьезном конкурсе, в ом, чтобы броситься на склон, и убрать свои тормоза и не останавливаться. Нужно знать, что результат аннулируется, если упадешь. Мне удалось проехать стоя на ногах с высоты 3700 метрови до подножия горы, практически на уровне моря, всего за 40 минут (смеется)

---

певица RoBERT, гей-икона

[Клевер]

Вопрос к РоБЕР: Тебе было предопределено сдать музой для гей-сообщества?

Если быть честной – я не могу ответить на этот вопрос. Я могу лишь навести на след. В 1990 году я написала свою первую песню «Она гуляет по радиоволне, она гуляет без радости и ненависти», после того, как услышала о том, как одна девушка искала родную, сестринскую душу на радиостанции Gaie. Эта история растрогала меня. Я захотела позвонить. Захотела предложить ей руку помощи и свою компанию …
Я не лесбиянка, но она (девушка) могла быть мной и я бы этого не перенесла.
Дело в том, что пока геи и лесбиянки не приняты обществом полностью, я буду узнавать себя в них. В этих людях есть любопытство и авангардизм, коей нельзя найти у обычных людей.
Необходимо сделать шаг, чтобы понять гомосексуальность. Необходимо заниматься самоанализом, чтобы принять её и познать её. В общей своей массе гомосексуалисты – ищущие люди.
В конце концов, это развивает их любознательность. Заставляет их глаза раскрыться, куда шире, чем обычно это удаётся другим! Я заметила, что самые любопытные люди – геи.

Вопрос к РоБЕР: Эта девушка могла бы быть тобой – значит ты, могла бы быть лесбиянкой?
Конечно! Фрейд говорил, что каждый из нас несёт в себе гомосексуальность. Часть гомосексуальности. Некоторые люди так боятся этого, что отвергают её.
Раньше, довольно длительное время, да и сейчас, многие считают, что я – муж или жена Амели Нотомб. Я никогда не отрицала этого, ради гомосексуальных женщин.
В этом нет порока. Вот если бы, скажем, про меня бы сказали, что я – фашистка, я бы отреагировала.
По большому счёту, кто есть артист? Это мечта. Живая мечта. Люди не входят в твою настоящую жизнь. Им не ведома истинная интимность, и глубина твоей души. Для них скрыт твой характер …

Вопрос к РоБЕР: Как ты думаешь, какой лесбиянкой, ты могла бы быть?

Я думаю, что я была бы мальчиком! (очень громко и долго смеётся)

Вопрос к РоБЕР: Не водителем грузовика, успокой меня?

Нет, скорее слабым юношей (смеётся). Я очень люблю женственность и изящество, так что я бы любила феминных (женственных) женщин.

Вопрос к РоБЕР: Лесбиянки также вдохновили тебя на песню «Твоя жена, твоё знамя»?

Раньше я думала, что я – настоящая муза для геев. Однако теперь, по прошествии времени, я могу сказать, что я вдохновляю не только геев, но и лесбиянок!
Всё чаще и чаще, я вижу женские пары на встречах с поклонниками, и это меня вдохновляет. Не может не вдохновить.
«Твоя жена, твоё знамя» - когда видишь любовь, которую они дарят друг другу, как их можно не опознать? А так, как я женщина, я часто говорю себе: «Если бы я, была лесбиянкой, никто бы не узнал о моей любви. Я нахожу это невыносимым!».

Вопрос к РоБЕР: То есть, это не радикальный гомосексуализм?

Ну что Вы! Радикализм в этом вопросе, на мой взгляд, отвратительнее, чем даже самая ярая гомофобия.
Перевод  Клевер , редактирование Catherine De Grasse

---

Амели и РоБЕР

[Клевер]

Собрала несколько совместных интервью Амели и Робер и часть из них пеервела скопом. Доперевожу, еще выложу. Это пока 1 часть.


РоБЕР об Амели Нотомб:
Как давно Вы знакомы с Амели Нотомб?

С 1997 года.
Тогда она ещё не была знаменита. Мы познакомились благодаря нашему общему другу.
Он дал послушать Амели мой первый альбом «Sine». Поначалу она упрямилась, так как, увидев моё фото на обложке, не восприняла альбом всерьёз.
Позже я узнала, что Амели сказала: «О нет, поющая топ-модель - нет спасибо!», но потом, всё-таки, сдалась и прослушала «Грустная и грязная». Для неё это было сродни любви с первого взгляда.
Она послала мне свою книгу «Attentat» («Преступление»). Однако я не сразу открыла её.
Я ненавижу, когда мне навязывают, что-то читать. Тем более, что я не видела особой связи, между автором книги и тем лицом, которое я однажды увидела по ТВ и которое буквально заворожило меня.
Когда, наконец, я открыла книгу и прочитала первые десять страниц, меня словно молнией сразило. Я, поклонница Ионеско, была поражена, обнаружив подобную же разновидность могущества в чрезмерной и глубокой человеческой боли. Женской, женственной боли, поскольку Амели, в отличие от Ионеско – женщина.
Я не стала медлить и отправила ей письмо.
Она назначила мне встречу в сквере. Тогда мы смеялись как две маленькие девочки. Нам до сих пор нравится смеяться вместе. Мы понимаем друг друга с полуслова.
После этой встречи, в течении двух лет, Амели посылала мне факсы каждый день или звонила, когда я не имела возможности послать факс. Тогда я переживала период тяжёлых сомнений, во время которого Амели меня очень поддерживала.
Спустя два года, она послала мне по факсу текст песни.
«Та, которая убивает». Прочитав первые строки - я замерла. Я никогда не представляла, что смогу спеть, что-то другое, помимо моих текстов. И теперь. … Теперь я получила текст, который мне хочется не просто петь, а кричать!
В течении эти долгих месяцев, я даже не задумывалась над тем, чтобы просить её писать для меня. После выхода моего второго альбома, я даже чувствовала себя немного смущённой, что не попросила её об этом.
Тогда она сказала мне: «Нет, возможно, это потому, что Вы ничего не просили ...»
В ту пору мы общались с ней на «Вы».
Наши отношения были чисто эпистолярными, что позволяло нам рассказывать много вещей о себе друг другу. В наших отношениях с нею, было и есть нечто страстно захватывающее, чего не бывает у взрослых. Она моя лучшая подруга.
Я говорила ей о том, что она нужна мне, что мне нужны её тексты, её чувства и те чувства, которые она передавала через слова песен...
Во мне есть, что-то жестокое, необузданное, то, что у Амели лучше всего получается отразить. Слова, которые она дарит мне – словно вещи. Те, которые бы я сама, наверное, никогда не посмела бы написать. Это возносит меня на вершину, приближает к апогею – я становлюсь не просто певицей. Я превращаюсь в актрису. Актрису, которая поёт.


Вопрос к РоБЕР: Вы называете это дружбой? Когда видишь ваши совместные фото, когда читаешь ваши интервью. … Создаётся впечатление, что это любовь … Платоническая?

Где та грань, что стоит, между дружбой и платонической любовью? Когда любишь кого-то очень сильно. … Когда, к примеру, две сестры любят друг друга, то это говорит и о любви и о дружбе, ведь так? Может быть, я люблю Амели как сестру? Платонически … (смеётся).

Вопрос к РоБЕР: Почему Вы выбрали мужское имя?

В волшебных сказках всегда присутствует подобный парадокс – нежность, причудливо сплетается с жестокостью. Этот воображаемый мир далеко не слащавый. Мне необходимо было имя, которое бы заставило других мечтать.
Меня позабавила идея взять псевдоним, который бы был совершенно не похожим на меня. Сейчас я, в буквальном смысле слова, «приклеилась» к нему, потому, что, когда я слышу «Робер», я думаю о платье (фр. «роб») и воздухе (фр. «эр»). Это созвучие для меня – абсолютно женское.

Вопрос к РоБЕР: Вы можете сказать, что Ваши песни – загадочны?

Мои песни напрямую связаны со мной. Я не люблю своё детство, учитывая то обстоятельство, что жизнь начинается в двадцать лет. Все мои тексты имеют отношение к тому, как проходит жизнь.
Я не отрицаю свои ранние работы. Более того – я не меряю свои песни по хронологии. Каждая из них – часть меня, даже те, которые я написала, когда мне было шестнадцать лет.

Вопрос к РоБЕР: В Вас часто видят жертву. Ту, кого пытали …

Да, но только в моих песнях. В жизни я не несу подобного груза. У меня трое детей, я живу в деревне, … Скорее по жизни я – смешная девчонка, нежели чем мученица.




Вопрос к РоБЕР: Читая твою биографию, можно подумать, что это – роман.

Люди думают, что «Словарь имён собственных» рождён воображением Амели Нотомб. Они уверены – это просто роман, фантазия, потому, что там говориться об убийствах и самоубийствах. … Но, тем не менее, это – правда! Большая часть драм происходит в семейном кругу …

перевод  Клевер, редактирование Catherine De Grasse

ЗЫ: Скачать альбом с песней "Грустная и грязная" (Triste et sale, она же Princesse de rien) можно тут

Продолжение следует...

---

"Форма жизни", первые главы

[Клевер]

www.snob.ru/selected/entry/25443
Спасибо журналу "Сноб" за наше счастливое всё.

---

Ужель та самая Жюльетта?

[Клевер]

Ну, что толку, что у тебя нет шизофрении, вот ты и придумать ничего не можешь. ©

Привез мне  Scealai из Парижа две книги. Последняя книга Амели Нотомб заставила меня долго верещать от кайфа (после "Принца" и "Зимнего пути" я уже совсем было решила, что Амели уже не tarte). По моим расчетам, она должна была уже писать книгу о себе в нынешнем возрасте (про детство написала, про юность, и про жениха), и пыталась угадать, будет ли следующая книга автобиографической или придуманной? Мудрая Амели сделала пополам. Ну и я была уверена, что в любом случае финал она сольет как всегда - угадала. Но КАК изящно она слила финал и какая охрененная предпоследняя страница - за такое и финала не жалко.
Вторая книга - Жюльетта Нотомб, "Мыши и малыши". Детская книга. Правда,  Scealai сказал, что в отделе детской литературы она стояла особняком. Оно и понятно: не столько народу захочет купить эту книгу своим детям, сколько придет посомтреть, настолько ли Жюльетта ё***тая на голову как ее младшенькая сестра, или все-таки нет.
Все-таки нет.
Я дочитала до середины, и сделала это только потому что - ну все-таки Жюльетта. И дело не в том, что текст какой-то экспериментальный и нечитаемый - даже сквозь нечитаемый текст можно прдираться с удовольствием (впомним начало "Метафизики труб", например)), дело в том, что книга ровная и скучная. Бу.
Однажды в интервью Жюльетта сказала, что разница между ней и Амели - в том, что у Амели талант есть, а у нее нет. Но если бы она хоть описала какие-то моменты из жизни, это было бы интересно как взгляд с другой стороны. А тут - мда.
Но я ее все равно дочитаю.
А, да, совсем забыла. Единственное хорошее, что есть в книге - иллюстрации. Рисунки там - класс, да.
Из забавного: отец мышиной семьи - сын знатного чеченского мыша из Грозного. Вот НАФИГА? Ну, может в конце его происхождение пригодится, не знаю, пока сильно ржать не буду.
Кстати, книга повящена A Léopold(ine). Привет Претекстату

---

Не как все

[Клевер]

"Я хотел привлечь Ваше внимание". Сколько раз я читала эту фразу? И какая тавтология! Написать письмо кому-то - уже значит привлечь его внимание. Иначе мы бы просто не писали.
Но это было извинительно, потому что там не было слов, которые, 9 раз из 10 следуют за этой фразой: "Мне невыносимо, чтобы вы обращались со мной как со всеми другими". Эта глупость встречается в разных вариациях: "Я не такой как все", "Я не хотел бы, чтобы со мной говорили как с кем угодно другим" и так далее. Когда я читаю такое, я немедленно выбросаю письмо в мусор. Чтобы выполнить это указание. Вы хотите, чтобы я не обращалась с вами так же как со всеми остальными? Ваше желание - закон. Я испытываю глубокое уважение ко всем людям. Вы требуете, чтобы для вас сделали исключение, следовательно, я вас не уважаю и бросаю ваше письмо в корзину.


(C) Amelie Nothomb "Une forme de vie"

---

Разговор Амели Нотомб и Милен Фармер - Vogue 1996

[karaba]

Амели Нотомб: Когда журнал «Вог» дал мне возможность встретиться с известной
личностью по собственному выбору, я не колебалась ни секунды!

Амели Нотомб: Я прекрасно помню, когда я впервые услышала Вашу музыку.
Это было в 1986 году, во время рождественских каникул. Моя двоюродная
сестра начала напевать «Libertine». Я до того момента эту мелодию ни
разу не слышала. Как, спросила меня кузина, ты не знаешь Милен Фармер?! С
того момента я стала поклонницей Ваших клипов. Вы для меня являетесь
певицей, чьи клипы наиболее красивые и талантливо сделанные.

Милен Фармер: А я читала Ваши книги. Именно поэтому я согласилась на эту
встречу.

Амели Нотомб: Благодаря Вам, я открыла для себя автора, который произвел
на меня огромное впечатление. Вы в одном интервью сказали, что любите
Люка Дитриха.

Милен Фармер: Его книги мне очень нравятся.

Амели Нотомб: Это один из
редких авторов, который пишет, будто ребенок, и не боится быть
осмеянным. Я описала собственное детство в книге «Le Sabotage Amoureux»,
но не в том стиле, в котором хотелось бы.


Милен Фармер: Я писала песни о детстве, особенно о страхе взрослеть.

Амели Нотомб: В своей песне «Plus Grandir» Вы выразили желание остаться
ребенком навсегда.

Милен Фармер: Я не знаю, как это объяснить, но сама я таких чувств
никогда не испытывала. До 9 лет я жила в Квебеке, и у меня остались
очень яркие воспоминания о снеге.

Амели Нотомб: Снег в Ваших клипах присутствует как постоянный фон, равно
как и в фильме. Жаль, у меня не было возможности посмотреть
«Джиорджино». Я не была в Париже в течение двух недель, а во время
пребывания в Бельгии я пропустила показ этого фильма. Однако, я знаю об
этом фильме почти всё, так как прочитала все статьи, в которых говорится
о нем. Я знаю, что есть те, кто критиковал фильм. Но лично я считаю
Лорана Бутоннаа гением.

Милен Фармер: Наш фильм подвергли жестокой критике. Мы заранее знали,
что покажем кусок картины до ее выхода на экраны. Основная критика была
направлена на то, что этот отрывок напоминал длинный клип.

Амели Нотомб: Я над этим «клипом» размышляла два часа!

Милен Фармер: Грим, костюмы, освещение – все технические ухищрения не
использовались в фильме. Игра актеров – вот что являлось главным. Лично я
постоянно старалась проникнуть в глубину своей роли или помогала другим
актерам сделать то же самое. Я ведь сама пишу тексты всех песен. Они
являются способом выражения моих чувств.

Амели Нотомб: Меня поражает то, что Вы так часто меняетесь, ведь вы
производите впечатление сдержанного человека.

Милен Фармер: Когда я показала фотографии, на которых я изображена
обнаженной, журналисты изобразили меня развратницей, у которой нет
никаких тайн. Все эти слова не имеют под собой никакой основы. Ненавижу
такое отношение!

Амели Нотомб: Вам не нужно больше ничего доказывать, потому что все их
суждения ошибочны.

Милен Фармер: Клип на песню «Libertine» был запрещен в Германии. Как
лицемерно! Я уже видела, сколько порнографических фильмов показывает
немецкое телевидение!

Амели Нотомб: Я еще никогда не удостаивалась чести быть запрещенной. Это
меня потрясает. Моя семья считает, что мои книги – сплошная
порнография. Вы знаете, Бельгия в наше время всё еще живет по законам
XIX века. К тому же, я происхожу из аристократической и католической
семьи, в которой придерживаются весьма консервативных взглядов.

Милен Фармер: Ваша семья отвергла Вас?

Амели Нотомб: Да. За исключением моих родителей, которые принимают мои
произведения. Мой отец был дипломатом, поэтому мы жили в Азии. Вы
знаете, моя семья никогда не гордилась совей деятельностью во время
Второй Мировой Войны. Я хочу еще раз поблагодарить родителей за то, что
детство мое прошло на Дальнем Востоке. Когда, в возрасте 17 лет я в
первый раз приехала в Брюссель, я была поражена, сколько людей
напоминали мне, из какой семьи я родом! Даже сейчас семья Нотомб играет
важную роль в политической жизни Бельгии, но мне до этого уже нет дела.

Милен Фармер: Ваш отец не похож на артиста?

Амели Нотомб: Вы угадали. Он посол днем, и исполнитель наших
средневековых поэм вечером.

Милен Фармер: Чудесно! Эта музыка пронизана тайной, она пленяет душу!

Амели Нотомб: Самая короткая длится 4 часа. Когда мы были детьми, то
должны были слушать эти мелодии, стоя на коленях. Сейчас нам разрешено
садиться, и иногда мы даже засыпаем. Сколько раз мы слушали пение отца
по воскресеньям. Самое ужасное, что я совершенно не понимаю современного
японского языка.

Милен Фармер: Отношения, которые я поддерживаю со своей семьей,
совершенно иные. Хотя я не порвала с ней, общаемся мы очень мало. Я
думаю, мои родные гордятся моими успехами. Отец уже не в этом мире, он
скончался до того, как началась моя карьера, когда мне был 21 год. А с
кем Вы живете?

Амели Нотомб: С моей сестрой Жюльеттой, она не от мира сего. Когда мы
были детьми, мы были неразлучны, и обе очень часто болели. Мне было
одиноко, когда я в свое время уехала. Она перестала развиваться, когда
ей исполнилось 16 лет. Сейчас ей 31 год, и она будто ребенок. Она
совершенно не знает внешнего мира, не выходит из дома. Ей ничего не
нужно, кроме моего присутствия.

Милен Фармер: А я живу в Париже с моей обезьяной – капуцином. Вы никогда
не испытывали желания покинуть Вашу сестру?

Амели Нотомб: Нет, потому что у меня никогда не было желания выйти замуж
и родить ребенка. К тому же, я очень сентиментальный человек, и люблю
вести авантюрный образ жизни.

Милен Фармер: Постоянство – это та черта, которая совершенно мне
несвойственна. Однако, я очень люблю детей.

Амели Нотомб: Писать для меня намного проще, если сравнивать это с
другими жизненными задачами.

Милен Фармер: Но она кажется Вам жестокой. Я не думаю, что Вы были бы
такой творческой личностью, если бы никогда не ощущали озноб.

Амели Нотомб: Это точно. Озноб появляется незаметно, когда я пишу.
Температура тела падает. Я вроде бы не ощущаю холода, но когда я пишу,
то очень тепло одеваюсь, закутываюсь в манто. Озноб меня приводит в
нервное состояние, но страсть к творчеству все же преобладает.

Милен Фармер: Говорят, что страсть и мука несовместимы.

Амели Нотомб: Я тайн их единства ощущаю, когда пишу, каждый день,
начиная с четырех часов утра.

Милен Фармер: Это правда, что Вы спите не больше трех-четырех часов? Я
представляю, какие мучения Вы испытываете ночью! Да, на самом деле,
творчество – спасение от одиночества.

Амели Нотомб: Бессонница не беспокоит меня, наоборот, тщетные попытки
заснуть – вот что тяжело. Страшные мысли приходят на ум в такие моменты.

Милен Фармер: Я знаю, что это за чувство. Кажется, будто находишься на
грани безумия.

Амели Нотомб: тем более, что мы обе обладаем немного болезненной
фантазией. Когда сон не идет ко мне, все мои мысли связаны бывают со
смертью и мертвыми телами. Это невыносимо! Я убеждена, что лучше в такие
моменты писать, чем испытывать подобный ужас! Я не страдаю, когда пишу.
Сам процесс творчества приносит мне настоящее удовольствие. В наиболее
драматические моменты, как например в произведении «Hygiene de
l’Assassin», где Претекстат Таш душит свою молодую спутницу собственными
руками, вызывают у меня приступы смеха.

Милен Фармер: Эти моменты не кажутся слишком жестокими или вызывающими
беспокойство.

Амели Нотомб: Меня считают садисткой. Это правда? Я ни разу в жизни об
этом не задумывалась.

Милен Фармер: Я Вас садисткой не считаю. Ваши книги волнуют меня, именно
поэтому я люблю их. Они полны тревоги, всё описано живо и
правдоподобно. В моем творчестве Смерть – одна из наиболее важных тем.
Она, прежде всего, является концом нашего земного существования,
символизирует уход из этой жизни.

Амели Нотомб: У меня была возможность видеть Вас в одной передаче по
телевизору, во время которой Вам предложили сделать репортаж. Вы
показывали фотографии обезглавленных трупов. Это было очень мужественно.

Милен Фармер: (смеется) Я хотела показать красоту, которую нахожу в
жестокости и ужасе. Именно поэтому я выбрала 2 репортажа о казнях. Казнь
всегда является чем-то отталкивающим и жестоким. Но в ней скрыта
настоящая сила. Я хотела выразить словами то, что я чувствую.

Амели Нотомб: Казалось, вы испытывали радость, когда показывали эти
снимки.

Милен Фармер: Может быть, и это было неуместно. Нужно привлечь внимание к
тому, о чем говорят и думают как о возможном конце. Лично для меня
смерть близкого человека является чем-то чарующим. Видеть этого человека
мертвым или умирающим – будто смотреть спектакль. Конец ли это, или я
куда-то после этого отправлюсь? Может, это доказательство некой любви?
Или болезненное чувство? Я не знаю.

Амели Нотомб: Говорят, что на Вас определенное влияние оказала тибетская
философия. Как это произошло?

Милен Фармер: В течение трех лет у меня практически не было работы, мне
нужен был свежий воздух, новые впечатления, и я отправилась в США, но
это неважно. Случайно я наткнулась на тибетскую книгу, посвященную тайне
Жизни и Смерти. Я извлекла и буддистской философии истину о том, что
после смерти есть Жизнь! Эта идея мне близка. Та книга стала настоящим
утешением.

Амели Нотомб: Вас все еще мучают сомнения?

Милен Фармер: Сейчас тот страх, который мне внушала смерть, исчез. Я
постоянно говорю себе, что после смерти есть жизнь. Я поменяла свою
философию.

Амели Нотомб: Это угадывается в Вашем последнем альбоме «Anamorphosee».
Речь идет о бессмертии. Знаете, известность писательницы не идет ни в
какое сравнение с Вашей. Моя популярность является чем-то терпимым, даже
приятным. Но Ваша слава приобрела совершенно невероятные размеры.
Кажется, фанаты спят у Вашей двери. Как Вы живете в таком ритме?

Милен Фармер: Я не вижу в этом никакой трагедии.

Амели Нотомб: А что это за история с убийством?

Милен Фармер: Это очень болезненное воспоминание. Один сумасшедший хотел
встретиться со мной, забрался в студию, все расстрелял вокруг из ружья и
застрелился сам. Ему было всего 28 лет! Это одно из самых страшных
событий в моей жизни.

Амели Нотомб: Вы собираетесь снимать новый фильм вместе с Лораном
Бутонна?

Милен Фармер: Не знаю. Провал «Джиорджино» был болезненным ударом для
Лорана.

Амели Нотомб: Можно я скажу Вам, о чем я мечтаю? Несколько режиссеров
хотели снять фильм по книге «Hygiene de l’Assassin». Но все попытки
оказались неудачными. Я хотела бы, чтобы Лоран Бутонна снял этот фильм, а
вы сыграли бы роль журналистки.

Милен Фармер: Я не предлагала Лорану снять фильм по Вашей книге, но я
поговорю с ним. Я обещаю Вам.




интервью найдено здесь www.diary.ru/~MYLENE-FARMER/

фотосессия mylene.net.ru/galerie.php?annee=1996&ph=Mariann...

@темы: интервью

---

Мама

[Клевер]

Интервью с Даниэль Нотомб, матерью Амели

-Помните ли Вы, чтобы маленькая Амели показывала особенные способности, позволяющие предугадать ее будущую карьеру?
-Она была особенной очень рано. У нее была более выдающаяся память по сравнению с другими детьми ее возраста. Например, история с белым шоколадом, о которой вы можете прочитать в "Метафизике труб", совершенно правдива, но она не слышала о ней ни от моего мужа, ни от меня. Я сама узнала этот случай, потому что мне рассказала об этом моя свекровь, но я никогда не пересказывала его Амели. Она запомнила это сама, хотя ей было два года, когда этот случай произошел. Я думаю, что эта особая память - знак, предсказывающий ее таланты. Она также была гиперчувствительной, с трудным характером. С нами она была достаточно простой, но могла очень быстро раздражаться. Её брат и сестра смеялись над ней ни за что. Я помню, как в возрасте 4 лет она нас очень рассмешила, сказав однажды, когда она почувствовала себя задетой: "почему мои брат и сестра всегда смеются надо мной, они же знают, что у меня чувствительный характер?" В 6 лет я обнаружила ее в гостиной, погруженной в словарь, хотя в школе они только начали проходить алфавит. Она была очарована красотой слов. Так она нам сказала. Она была очень выдающейся для своего возраста, сверходаренной в школе. Она уже тогда беспокоилась о том, чтобы нравиться. Амели - личность очень любящая, но при этом страстно желающая быть любимой в ответ.
-Когда она была маленькой, она говорила, что станет писателем?
-Нет, никогда. Я думаю, все началось, когда, в 16 лет, у нее были трудности с попытками завести друзей в университете. Знаете, молодежь не любит тех, кто на них не похож, а Амели была другой, она выросла за границей. В то время она закрывалась в своей комнате и мы не знали, что она там делает. Она говорила нам, что спит. На самом деле она писала романы, рассказы, чтобы утешиться. У меня ушли годы, чтобы понять это. Я думала, что она болеет. Когда я ей предложила пойти к доктору, она призналась, что пишет. Я спросила, можно ли мне почитать. Она согласилась, уточнив, что этот роман - просто большая безделушка. Так и было, но для безделушки это было очень хорошо написано. Я предложила ей попробовать опубликоваться. Она сказала, что я, как любая мать, слепо восхищаюсь своими детьми, что это всего лишь мечта. Она знала, что опубликоваться было бы очень трудно.
-Как вы реагировали, когда узнали, что она опубликовалась?
-Я была очень довольна. В то же время, для меня это было справедливым продолжением того, что происходило в школе, когда ее считали феноменом. Я была больше рада за нее, чем за себя, потому что она прошла через волнения, которые делали ее очень несчастной. Она не знала, как продолжить свою учебу. И даже если она писала, она не думала, что станет писателем. Я ыбла счастлива, что она чувствует себя счастливой. Она смогла стать независимой, жить своим пером. Сейчас, когда она смогла купить себе квартиру, я более спокойна.
- Как вы восприняли ее успех?
-Я думаю, что это должно быть очень радостно - узнать такой успех, но этот успех лишил меня моего ребенка. Я ее вижу только несколько дней в году. Кроме этого, у меня есть право на трехминутный телефонный разговор в день. Нужно сказать, что СМИ совсем взяли ее в окружение. К счастью, ее пресс-атташе - настоящий цербер.
-Вам не кажется, что, благодаря ее книгам, вы знаете такие вещи о своей дочери, которых большинство родителей не знает о своих детях?
-Я считаю, что знаю меньше о ее личной жизни, чем многие матери. Я не знаю, где она живет и с кем. Мы никогда не можем прийти ее навестить. Она ужасно скрытная. Однажды, когда я спросила у нее причины этого, она ответила, что если люди знают о ее личной жизни, получается, что они в ней участвуют, и что ей она (личная жизнь) больше не принадлежит.
-Вы читаете критику ее книг?
-Да, но я часто разочаровываюсь, потому что даже если они хвалебные, они удовлетворяются кратким пересказом сюжета. Больше нет великих критиков, таких как Рено Матиньон или Рэймон Дюмэ, они знали, что быть критиком - не значит ограничить себя пересказом интриги романа. Я считаю, что человек имеет право сказать, что ему не понравилась книга, или что она плохая, но у меня такое впечатление, что это никогда не бывает из-за хороших причин. Одна из кузин Амели однажды высказала мысль, которая показалась мне подходящей. Она сказала Амели, что ей очень нравятся ее произведения, но что, даже если бы они были иллюстрированны Рубенсом, она не хотела бы иметь эти книги в своем салоне. Это потому, что ей не понравилась тема.

Перевод  Клевер

---

[Клевер]

отсюда: exlibris.ng.ru/kafedra/2010-05-20/5_hat.html

Получила от Амели Нотомб ее последний роман «Зимнее путешествие» (2009), и вспомнились встречи с ней.

Когда я ее заметила?

Давно, в самом начале 90-х, после ее первого романа «Гигиена убийцы».

Роман – от головы, придуманный, но скроен ловко, особенно для первой книги молоденькой и хорошенькой женщины. И такое зловещее, оригинальное название! Не забудешь, не спутаешь и мимо не пройдешь. Интригует!

Однако читается этот роман не очень легко, хотя и написан в форме диалогов.

Затем у этой молодой бельгийки другие книги пошли (каждый год – новая книга), но послабее первой.

* * *
В 1999 году на Книжном салоне в Париже я увидела, как бесконечной змеей вьется к Амели Нотомб длиннющая очередь поклонников, в основном поклонниц (девчушек, прижимавших к груди ее книги, было намного больше, чем юношей), чтобы получить бесценный автограф. Она сидела – такая милая, красивая, такая тихая скромница, густые черные брови с пинцетом не знакомы, косметики – никакой, длинные черные волосы очень просто зачесаны назад и подколоты на затылке, платье черное, на руках старомодные черные митенки.

Зачем ей митенки? Не сразу догадалась, что они защищают ее ладони от бесконечных рукопожатий.

Амели Нотомб у каждого читателя спрашивала имя, старательно выводила свой автограф или подписывала целую стопку книг, пожимала руки. Очень захотелось с ней познакомиться! Подожду, когда иссякнет тянущийся к ней хвост. Но он не иссякал. Тогда я щелкнула пару раз своей «мыльницей» ее склоненную над книгами головку и решила: всё, не буду больше ждать, ухожу!

И огорченная неслучившимся знакомством, на которое уже настроилась, подумала: не заглянуть ли в туалет? Выхожу из кабинки и вижу: Амели Нотомб, собственной персоной, стоит перед моей дверью и смиренно ждет своей очереди!

Увидев друг друга, мы с ней громко рассмеялись.

Вот где, оказывается, надо ловить модных писательниц!

– Надеюсь, вы не будете брать у меня здесь интервью! – со смехом сказала она.

– Нет, не буду! – успокоила я Нотомб.

Но все-таки подождала ее за дверью, у выхода.

Продолжение в комментариях

---

Зимний путь, продолжение

[Клевер]

После каникул я попытался рассказать
своим лицейским товарищам, что со мной
произошло. Никто из них и слушать не
стал. Это меня не удивило: я их никогда
не интересовал, ни в тот день, ни прежде.
Я был лишен того, что называется хариз-
мой, страдал от этого и сам же на себя
злился. Хотя злиться было глупо: я мог бы
предвидеть, что факт моего уединения
в компании с Гомером вряд ли взволнует
кучку школьников. Но отчего же мне так
хотелось произвести на них впечатление?

В отрочестве перед нами встает ключе-
вой вопрос, вопрос престижа: как нам суж-
дено жить — в свете или во тьме? Я хотел
бы сделать свободный выбор. Но этот путь
мне был заказан: нечто, не поддающееся
моему пониманию, обрекало меня на жизнь
в тени. А она могла мне понравиться лишь
в одном случае — если бы я сам ее избрал.
При этом я был очень похож на других
ребят: мне нравились харизматические
личности. Когда говорили Фред Варнюс
или Стив Караван, я тут же поддавался их
обаянию. Я не мог объяснить, отчего они
так притягательны, — просто благоговел
перед ними, сознавая, что этой тайны мне
вовек не разгадать.
Западная Европа очень давно не пережи-
вала войн. А поколения людей, родившихся
во времена затяжного мира, гибнут под
косой Смерти совсем иным путем. Что ни
год, бесчисленные имена удлиняют список
жертв, загубленных посредственностью.
В их оправдание можно сказать, что пора-
жение это небесспорно: они не уклонялись
от борьбы, не дезертировали с поля боя,
а некоторые из них в пятнадцатилетнем
возрасте и вовсе были живыми богами. Не
сочтите мои слова преувеличением: когда
юноша вступает в поединок с судьбой, это
поистине грандиозное зрелище. В сердцах
Варнюса и Каравана и впрямь пылал свя-
щенный огонь.
Но в восемнадцать лет Варнюса настиг
злой рок: он поступил в университет, и его
блестящий интеллект, впитывая изо дня
в день затасканные сентенции тамошних
профессоров, прискорбно померк. Караван
продержался дольше: он уехал в Новый
Орлеан, чтобы учиться у лучших исполни-
телей блюза, и вначале подавал большие
надежды. Я слышал его игру, у меня от нее
мурашки по телу бегали. Лет через пят-
надцать я встретил его в супермаркете, он
толкал перед собой тележку, набитую бан-
ками пива и без тени смущения объявил
мне, что блюз ему “до фонаря”, и он вполне
доволен тем, что “снова повернулся лицом
к реальной жизни”. Я не посмел спросить,
что он под этим разумеет — уж не пивные
ли банки?
Посредственность не обязательно изби-
рает социально-профессиональный путь
с целью загубить человека. Нередко она
одерживает победы гораздо более тонкими
методами. Если я выбрал в качестве при-
мера двух подростков, которых в пятнад-
цатилетнем возрасте “поцеловал бог”, это
не значит, что Костлявая охотится только
на избранных. Всех нас, ведаем мы или нет
о происках судьбы, гонят в бой, а уж там
она может одержать над нами победу каким
угодно способом.
Точного списка жертв не существует: ни-
кому из нас доподлинно неизвестно, чьи
имена в нем значатся и есть ли в их числе
наше собственное. Ясно одно: сомневаться
в существовании этого фронта не прихо-
дится. Уцелевших сорокалетних так мало,
что при одной мысли об этом скорбит
душа. К сорока годам все мы неизбежно об-
лекаемся в траур.
Думаю, что меня посредственность не
настигла. Мне всегда удавалось сохра-
нять бдительность в этом отношении
благодаря некоторым сигналам тревоги.
Самый эффективный из них заключается
в следующем: покуда ты не радуешься па-
дению других, можно смело, без стыда
смотреть на себя в зеркало. Ликовать по
поводу посредственности ближнего сво-
его — это и есть вершина посредственно-
сти.
Я сохранил безграничную способность
сострадать моим опустившимся знакомым.
Недавно я встретил Лору, близкую, пре-
данную подругу моих университетских лет.
И спросил, как поживает Виолетта, самая
красивая девушка с нашего курса. Лора
с удовольствием сообщила, что Виолетта
прибавила тридцать кило, а морщин у нее
побольше, чем у феи Карабос. Меня пере-
дернуло от ее злорадства. А она еще усугу-
била мою горечь, возмутившись тем, что
я сожалею о загубленной карьере Стива
Каравана.
— С какой стати ты его осуждаешь?
— Да я не осуждаю. Просто мне грустно,
что он забросил музыку. Ведь у него был та-
кой яркий талант.
— Ну, знаешь ли, чтобы платить по сче-
там, мало воображать себя гением.
Сама эта фраза звучала мерзко, но еще
сильней меня задела таившаяся в ней едкая
зависть.
— Значит, по-твоему, Стив только вообра-
жал себя гением? А тебе никогда не прихо-
дило в голову, что он мог им быть на самом
деле?
— Он просто подавал надежды — как и
каждый из нас.
Продолжать разговор не имело смысла.
Всегда нелегко выслушивать рассуждения
благонамеренных обывателей, но совсем
уж противно, когда обнаруживаешь безгра-
ничную ненависть, таящуюся за избитыми
истинами.

---

Еще Фармер и Нотомб

[Клевер]

Каролин Бе, редактор и шеф "Instant Mag" пишет о Милен Фармер, что "одно лишь движение, одно ее слово - и фанаты включают вас в её вселенную. Амели Нотомб, как Ализе, стала частью мира Фармер".
Во время встречи , которая произошла в Отеле де Крийон, и за которой последовал ужин, две женщины обменялись комплиментами, признались, что являются поклонницами друг друга и рассказали о некоторых своих общих чертах. Небольшой ликбез для непосвященных:
Милен фармер написала песню под названием "Plus grandire", и во многих книгах Амели Нотомб пытается найти стратегию, чтобы избежать наступления подросткового периода; снег присутствует как в песнях Милен Фармер, ее клипах и в фильме "Джорджино", снятом Лораном Буттона, так и на старницах Амели Нотомб (с некоторыми эротическими коннотациями), обе признаются в несколько нездоровых фантазиях, идее смерти, мысли о границах безумия.
В тексте, написанном для буклета о турне певицы в 1996 году, Амели Нотомб писала "Дорогая Милен, я недавно узнала,что вы читали мои книги. На меня это произвело большое впечатление. Не потому что вы знамениты - мне это безразлично. Но потому что вы необыкновенная читательница Ваши песни это доказывают. "Красивое всегда необычно", написал Бодлер, чьи стихи вы положили на музыку. Не мне вам объяснять, что вы красивы, и необычны, на самом деле вы гораздо более красивы чем необычны, и наоборот. Читайте меня еще".
(из книги "Amelie Nothomb de A à Z")

---

Спектакли по Нотомб

[Клевер]

Театральная труппа "Les Partisans" поставила три спектакля по Амели Нотомб! от спектакля "Ртуть" не осталось ни фот, ни видео (я скорблю), зато с двумя другими вы можете ознакомиться.

vkontakte.ru/video.php?gid=2318753
здесь вы найдете видео фрагменты спектакля "Концентрация", все на французском.
тут фотки с Концентрации - vkontakte.ru/album-2318753_107313401
Одно изменение: вместо надзирательницы Здены - надзиратель Зден. Да, я тоже офигела))

а здесь с "Маски врага" - vkontakte.ru/album-2318753_57606309
Маска врага - спектакль по мотивам А.Нотомб и С.Беккета "В ожидании Годо". Жером одновременно является и Эстрагоном, а Владимир - замаскированная Изабель. Встречаются они в чистилище, где к Жерому и пристает Текстор Тексель с инфернальными повадками.
Спектакль получил в далеком 2005 году на Международном фестивале в Перми - 2 место и Приз за лучшую мужскую роль (Текстор Тексель).
Видео этого спектакля нам тоже вроде обещали, так что ждем

vkontakte.ru/club2318753?f=1 - страница театральной группы

Для тех, у кого нет доступа вконтакт - скачать фрагменты видео "Концентрации" можно тут:
narod.ru/disk/20374409000/Concentration1.flv.ht...
Вход Здена, Захват Панноники, Шеф Интро
*
narod.ru/disk/20374458000/Concentration2.flv.ht...
Первая Казнь - Интервью Здена - Публиситэ - Табассирование Панноники - Панноника и ЭПЖ
*
narod.ru/disk/20374490000/Concentration3.flv.ht...
Втрое построение - Шоколад - Ужин с шоколадом
*
narod.ru/disk/20374625000/Concentration4.flv.ht...
Tu n'as pas maigri?!! - Ночной разговор - Третье посторение - Spectators! - On va dans ma chambre!
*
narod.ru/disk/20374641000/Concentration5.flv.ht...
Cа сюфииии!!!

---

Зимний путь, продолжение

[Клевер]

Я выучил назубок статью, посвященную
Зоилу в Роберовом “Словаре имен соб-
ственных”: “Зоил (греч. Zoilos). Древне-
греческий софист (р. в Амфиполисе или
Эфесе в IV в. до н.э). Известен в основном
своей яростной злобной критикой Гомера,
за которую получил прозвище Homeromastix
(Бич Гомера). Считается, что это и было
названием его опуса, где он пытался дока-
зать, опираясь на доводы здравого смысла,
абсурдность гомеровского шедевра”.
Похоже, это имя вошло в разговорный
язык, став нарицательным. Например,
Гёте, вполне ясно сознававший свою гени-
альность, называл зоилами тех критиков,
что смешивали его с грязью.
В какой-то филологической энциклопе-
дии я даже вычитал, что Зоил был насмерть
забит камнями толпою добрых людей, разъ-
яренных его нападками на “Одиссею”. Вот
это, я понимаю, героическая эпоха — когда
фанаты литературного произведения спо-
собны не задумываясь укокошить осточер-
тевшего критика!
Короче, Зоил был мерзким нелепым кре-
тином. Этим и объясняется тот факт, что
никто и никогда не нарекал своего ребенка
столь странно звучащим именем. Никто —
за исключением, конечно, моих родителей.


В двенадцатилетнем возрасте я обнару-
жил это кошмарное омонимическое род-
ство и потребовал отчета у отца, который
отделался от меня словами: “Да кто теперь
об этом помнит!” Моя мать высказалась
еще решительней:
— Брось ты эти глупости!
— Мам, но это же в словаре написано!
— Ну если верить всему, что написано в
словарях…
— Нужно верить! — ответил я голосом
Командора.
Тогда она прибегла к другой аргумента-
ции, более изощренной и коварной:
— Он был не так уж неправ: согласись,
что в “Илиаде” много длиннот.
Невозможно было заставить ее со-
знаться, что сама она “Илиаду” не читала.
Я был совсем не против носить имя
любого греческого софиста, к примеру,
Горгия, Протагора или Зенона, чьи фило-
софские воззрения доселе вызывают у нас
интерес. Но зваться так же, как самый глу-
пый и презираемый из них, — нет, это не
сулило мне славного будущего.

В пятнадцатилетнем возрасте я взял быка
за рога, поставив себе целью сокрушить
злую судьбу: я решил заново перевести
Гомера.
В школах как раз начались ноябрьские
недельные каникулы. У моих родителей
была ветхая хибарка в чаще леса, куда мы
иногда ездили “подышать воздухом”. Я по-
просил у них ключи.
— Да что ты будешь там делать один? —
спросил отец.
— Переводить “Илиаду” и “Одиссею”.
— Но у нас и так есть прекрасные пере-
воды…
— Знаю. Но, когда сам переводишь текст,
между ним и тобой возникает гораздо бо-
лее тесная связь, чем при чтении.
— Уж не собрался ли ты оспорить своего
знаменитого тезку?
— Пока не знаю. Но чтобы судить о нем,
я должен досконально изучить творчество
Гомера.
В пятницу я приехал поездом в деревню,
а потом отшагал добрый десяток киломе-
тров до нашего домика, с волнением ощу-
щая тяжесть старого словаря и двух антич-
ных шедевров в рюкзаке за спиной.
На место я добрался поздно вечером.
В домике стоял собачий холод. Я развел
огонь в камине и угнездился возле него
в кресле, навалив на себя побольше одеял.
Холод подействовал на меня как наркоз, и я
незаметно уснул.
Очнулся я, совершенно одурманенный,
только на рассвете. В темной пасти камина
еще рдели угли. При мысли о том, что меня
ждет, я ощутил безумный восторг: мне пят-
надцать лет, в моем распоряжении целых
девять дней полного одиночества, и я на-
мерен, собрав все силы, проникнуть в суть
самого почитаемого шедевра мировой
Истории. Подбросив в камин полено, я сва-
рил себе кофе. Затем придвинул столик
поближе к огню, разложил на нем книги,
словарь и чистую тетрадь, сел и очертя
голову ринулся вперед, навстречу гневу
Ахиллеса1
.
Время от времени я отрывал глаза от тек-
ста, дабы насладиться значительностью
момента: “Прочувствуй величие своего за-
мысла!” — твердил я себе. И не уставал на-
слаждаться этой мыслью. Мое неистовое
возбуждение не ослабевало с течением
дней, напротив, — неподатливость грече-
ского слога только подстегивала ad libitum2
ощущение любовной победы высшего по-
рядка. ------
1 “Илиада”, книга первая: “Гнев, богиня, воспой, Ахил-
леса, Пелеева сына…” (Пер. Н.И. Гнедича.)
2 Здесь: неизмеримо (в букв. переводе — по желанию, как
угодно) (лат.).

Нередко я замечал, что перевожу
намного лучше в те минуты, когда пишу.
Поскольку сам этот процесс предполагает
прохождение мысли по стволу тела — а в
данном случае той его ветви, что состояла,
как мне казалось, из шеи, плеча и правой
руки, — я решил обогатить свой мозг ра-
ботой всех своих конечностей. Когда стих
упорно не давался мне, я скандировал его,
отбивая ритм ступнями, коленями, левой
рукой. Никакого результата. Тогда я начи-
нал читать его нараспев, постепенно по-
вышая голос. Опять никакого результата.
Измучившись, я шел в туалет облегчиться.
И по возвращении строфа переводилась
без всяких усилий.
Когда это произошло в первый раз,
я даже глаза вытаращил. Неужто обяза-
тельно нужно попи 2 сать, чтобы разгадать
смысл текста? Это сколько же литров
воды мне придется выдуть, пока я не пере-
веду такую уйму стихов?! И лишь позже
я уразумел, что мочеиспускание здесь ни
при чем, — важны были несколько шагов,
отделявших меня от туалета. Я уже призы-
вал на помощь ноги, теперь следовало по-
резвее двигать ими, чтобы находить вер-
ные решения. Известное присловье “дело
идет”, без сомнения, объясняется именно
этим.
Я взял за правило прогуливаться по
лесу с наступлением вечера. Раскидистые
тени деревьев и студеный воздух вселяли
в меня одну только радость: казалось, я вы-
шел на поединок с грозным великанским
воинством. Став перипатетиком1
от перевода — конечно, неумелого, школьного, —
я чувствовал, что ходьба придает моему
мозгу силу, которой ему недоставало.
---
1 Перипатетики (от греч. peripateo — прохаживаюсь) при-
надлежали к афинской философской школе, основан-
ной Аристотелем, который читал лекции своим слуша-
телям, прогуливаясь с ними в Ликее.

Вернувшись домой, я заполнял лакуны
в своем тексте.
Девяти дней мне не хватило даже на по-
ловину “Илиады”. Однако в город я при-
ехал с ощущением триумфа. Там, в лесу,
я пережил восхитительную идиллию, на-
всегда связавшую меня с Гомером.
С тех пор прошло двадцать пять лет;
увы, должен сознаться, что неспособен
вспомнить ни одной строчки из моего
опуса. Но в памяти сохранилось главное:
неистовый накал того давнего экстаза,
плодотворная энергия мозга, заработав-
шего в полную силу и призвавшего на
помощь всю силу природы, в том числе
и своей. В пятнадцать лет наш разум оза-
ряет “искра Божья”, которую очень важно
сберечь. Ибо эта волшебная вспышка, по-
добно некоторым кометам, может никогда
уже не вернуться.

---

"Зимний путь", продолжение

[Клевер]

Но еще я пишу из страха, что этот момен-
тальный фильм вовсе не существует. Ведь
не исключено, что все это враки, и люди
умирают бессмысленно, так ничего и не
увидев. Сознание того, что я уничтожу
себя, не испытав напоследок хотя бы крат-
кого транса-воспоминания, весьма огорчи-
тельно. Вот отчего я и принимаю профи-
лактические меры, а именно, собираюсь
подарить себе такой клип в письменном
виде.
В этой связи мне вспоминается моя че-
тырнадцатилетняя племянница Алисия.
Девчонка сидит у телевизора с самого
рождения. Однажды я ей сказал, что в миг
смерти перед ее мысленным взором про-
мелькнет клип, который начнется с Tak e
That и кончится Goldplay. Она только
ухмыльнулась. А ее мать возмущенно спро-
сила, почему я нападаю на ее дочку. Ну, если
подшучивать над девочкой-подростком зна-
чит “нападать”, то интересно, какие слова
найдет моя невестка, узнав о моей роли во
взрыве “Боинга-747”.
Ибо меня, конечно, интересует общест-
венное мнение. Теракты ведь для того
и совершаются, чтобы о них судачили
люди и кричали СМИ, разводя сплетни
в планетарном масштабе. Самолеты уго-
няют не ради удовольствия, а ради того,
чтобы стать героем первых страниц газет.
Упраздните средства массовой информа-
ции, и все террористы на свете вмиг станут
безработными. Жаль, что это будет еще
очень и очень нескоро.
Я воображаю, как сразу же после 14 ча-
сов — ну, самое позднее, в 14.30, если учесть
извечные задержки, — моими агентами
станут CNN, AFP и все прочие каналы.
Хотел бы я видеть выражение лица моей
невестки нынче вечером, во время вось-
мичасовых новостей. “Я всегда тебе гово-
рила, что твой братец псих!” Мне есть чем
гордиться. Благодаря мне Алисия впервые
в жизни посмотрит не MTV, а другую про-
грамму. Но они все равно будут на меня
злиться.
Так почему бы не доставить себе удоволь-
ствие мысленно нарисовать эту сцену: ведь
потом-то я уже не смогу насладиться воз-
мущением, которое вызовет мой поступок.
А оценить при жизни свою посмертную
репутацию можно лишь одним способом —
предварив ее письменным свидетельством.
Согласитесь, не так уж это абсурдно!
Вот реакция моих родителей: “Я давно
знал, что мой младший сын большой ориги-
нал. Это он унаследовал от меня!” — скажет
отец, а матушка начнет сочинять “подлин-
ные” воспоминания, якобы предвещавшие
мою горестную судьбу: “Когда ему было во-
семь лет, он собирал из “Лего” самолетики,
а потом бросал их на свою игрушечную
ферму”.
Моя сестра, со своей стороны, будет с
умилением пересказывать невыдуманные
истории, не имеющие, впрочем, никакого
отношения к делу: “Он всегда долго разгля-
дывал конфетки на ладони, прежде чем их
съесть”.
Мой брат скажет — если, конечно, жена
даст ему раскрыть рот, — что от человека
с таким именем, как у меня, следовало ожи-
дать чего угодно. И эта аберрация не совсем
беспочвенна.
Когда я еще пребывал в чреве своей ма-
тушки, родители, убежденные, что родится
девочка, заранее окрестили меня Зоей.
“Прелестное имя, оно означает “жизнь”!
1 — радостно объявили они. “И к тому же оно
рифмуется с твоим!” — говорили они Хлое,
нетерпеливо ожидавшей появления на свет
маленькой сестрички. Они были по горло
сыты занудством Эрика, их старшего сына,
так что второй мальчик в семье казался
лишним. Зоя должна была стать копией оча-
ровательной Хлои, разве что уменьшенной.
Увы, я появился на свет с другим при-
знаком между ног, сокрушившим их мечты.
Отец и мать скоро смирились с этим разо-
чарованием. Но они так держались за имя
Зоя, что решили любым способом найти
его мужской эквивалент; покопавшись
в какой-то ветхой энциклопедии, они на-
рыли там имя Зоил, каковым и окрестили
меня, даже не подумав выяснить его значе-
ние, а ведь оно обрекало их сына на удел
гáпакса2.

1 Zoe — жизнь (греч.).
2 Гáпакс — здесь: единственный в своем роде (в букв. пере-
воде с др.-греч. — названный лишь однажды).

---

Как московская таможня вдохновила Амели

[Клевер]

Как к Вам пришла в голову идея тероризма, центральная идея Вашего произведения?

Как и все люди, я была потрясена 11 сентября. Но до 11 сентябюря мы не отдавали себе отчет, что это может ждать нас в любой момент, даже в самых, казалось, неуязвимых местах и даже в самые обычные моменты. Лезвия против самолетов… И потом, самое анекдотичное здесь то, что металлоискатели действительно пищат всегда, когда я прохожу в них… Так было в московском аэропорту, в феврале 2008 года, я приехала туда для рекламной кампании. Металлоискатель зазвонил, и кроме того, обыск был более жестким, чем в других аэропортах. И после этого обыска я помню, что подумала в гневе: "Ну что ж, они заслужили, чтобы я и правда взорвала этот самолет.
И внезапно я сказала себе: смотри-ка, на этом этапе, когда ты уже зарегистрировала багаж, ты уже все прошла, что ты должна будешь сделать, если захочешь взорвать самолет? И я нашла зародыш ответа. К большому счастью, чего мне всегда не хватало и чего всегда будет не хватать - это мотивации. Все остальное было плодом фантазии.

Фрагмент интервью из блога Paris Normandie
Перевод  Клевер